Рак. Вероятно ты будешь жить

ГБУЗ «ГП 66 ДЗМ»

Леонид Рошаль, исповедь:

«Винить врача за ошибку в решении, принимаемом огромной
ценой – значит, совсем убить профессию».

«Медицина – это философия.

Медицинский ученый так и называется: доктор философии. Медицина — это система взглядов
на болезни.
Болезней сотни тысяч, а число их комбинаций бесконечно. Законы болезней отличаются от законов физики. Они не вписываются в графики и формулы. Их нельзя описать математической моделью
и просчитать даже на самом мощном процессоре.

В законах болезней правил ровно столько же, сколько исключений, а исключения столь
значительны, что имеют свои собственные правила.
Любой третьекурсник меда знает, что инфаркт может протекать как пневмония,
аппендицит — как грипп, грипп — как аппендицит, а гастрит — как инфаркт, и что все эти
болячки могут иметь стертую или абсолютно «немую» клиническую картину.

Законы болезней нелегко загнать в рамки компьютерных программ и клинических протоколов.

Медицина – область знаний, в которой закономерности диагнозов нагло попираются нетипичными симптомами, а исходы болезней часто непредсказуемы.

Здесь все вероятно.

В медицинской науке принято считать факт статистически достоверным и доказанным
при пятипроцентной частоте ошибки. Что это значит? Это значит, что даже самые серьезные научные доказательства обеспечивают лишь 95%-ю вероятность верного диагноза и результата лечения.

Итак, вывод первый.

У медицинского диагноза и прогноза не бывает ста процентов точности. Никогда.
Далее – внимание. В нашем с вами продвинутом мире ни супер-пупер-интернет,
ни японский-пре японский робот-андроид, ни мега-ядерный-пре ядерный томограф –
не поставят вам диагноз, если у вас заболит живот. Или голова.

Даже если вам под силу автоматизировать и подчинить технологиям и алгоритмам всю вашу жизнь – диагноз вам будет ставить живой человек в слегка помятом халате. И этот диагноз будет иметь — в лучшем случае — девяностопятипроцентную точность.

Итак, диагноз ставит врач. Как и пару сотен лет назад, собственно. И это вывод номер два.

Третье.

Ни один врач в мире не заинтересован в осложнениях или гибели своего пациента.
Точка.
Принимаем третий пункт за аксиому и идем дальше.

Итак, 95% заболеваний имеют типичное течение: симптомы известны, тактика отработана
и прописана протоколами: ангина – антибиотик, перитонит – лапаротомия и антибиотик,
кровотечение – кесарево. Или трепанация. Смотря что у вас болит. Результат лечения предсказуем… снова-таки процентов на 95.

Итак, четвертое.

В большинстве случаев врачи вас лечат с уверенностью в результате.

Пятое — те самые пять процентов, будь они неладны.

Атипичные, мать их, симптомы или «стертая клиника».
Неожиданное течение болезни или операции. Или родов. Редкая реакция на лечение.

Неожиданное сочетание нескольких болезней. Именно в таких ситуациях стандартные
протоколы не работают, а врач практически в одиночку принимает решение.

Переключает стрелку — на невидимой развилке дорог вашей судьбы.

Решает — оперировать или вести консервативно.
Взять кроху на операционный стол – или не брать.
Кесарить или выжидать. Удалить орган, пораженный опухолью, или сохранить,
удалить гипотоничную матку или рискнуть, не удалять.
Госпитализировать ребенка — или оставить дома.
Идти ли на повторную операцию, назначить ли тромболиз и шунтировать ли мозг.
Во многих подобных случаях риск вмешательства бывает практически равен риску
невмешательства.
Иногда для принятия решения есть пара дней, иногда – одна ночь, иногда – несколько
секунд.

И вот он решает.
— нужна ли операция ребенку?
— есть риски анестезии, интраоперационные риски …
— внутриутробная смерть плода – или кесарский рубец …
— дефект органа — или отдаленные поздние метастазы…
— осложнения нерациональной антибиотикотерапии или прогрессирующий септический
процесс…
— риск контаминации внутрибольничной инфекцией…
— риск молниеносного течения болезни…

Риски, риски, риски…

И да. Любое лечение затратно.

Вы, возможно, удивитесь, но вся эта калькуляция, все взвешивания, сравнения и просчеты прогнозов, все бинарные выборы в таких случаях основываются на
совершенно эфемерной субстанции: на интуиции и опыте врача.

На каких-то мистических вещицах из факирского сундучка, короче.
Поверьте, так и принимаются решения в сложнейших случаях: ин-ту-и-тив-но.

На глазок. Орел или решка. Пан или пропал.

И если вам, к примеру, довелось оказаться в пяти этих процентах – считайте, здесь
обоим не повезло: и вам, и вашему врачу.

Здесь, к сожалению, математика другая: пятьдесят-на пятьдесят. Если врач вытягивает неверную карту – это и называется врачебной ошибкой.

Именно в этой точке, на перекрестке, врач берет на себя ответственность за решение.

Ну а если риски изначально были равны – выходит, врач чаще будет неправ. И попадет под шквал обвинений, под расстрел критики. Надо было действовать не так! – будут кричат ему в интернете, в телеэфире или на врачебной планерке.

А вы представьте себе, как это — принимать решение в такой момент.
Попробуйте, примите. Сделайте выбор. С адреналином, с мокрым лбом.
Рядом с асистолией, с клинической смертью. С кулаком на аорте.
С матами в три этажа эхом в операционной. С бессонницей, с тахикардией у дверей реанимации. С запавшими глазами. С грузом на всю оставшуюся жизнь…».*

*( Публикуется в сокращении. Фото trendsmap.com )